Лот и две его дочери покинули Цоар и поселились в горах, так как он боялся оставаться в Цоаре. Он жил в пещере со своими двумя дочерьми.

Старшая дочь сказала младшей:
— Наш отец стар, а здесь нигде нет мужчины, чтобы лечь с нами по обычаю всей земли. Давай напоим отца вином и ляжем с ним, чтобы сохранить наш род через нашего отца.
В ту ночь они напоили отца вином, и старшая дочь вошла и легла с ним. Он и не знал, когда она легла и когда встала.

На другой день старшая дочь сказала младшей:
— Прошлой ночью я легла с отцом. Давай опять напоим его вином сегодня вечером, и ты войдешь и ляжешь с ним, чтобы мы могли сохранить наш род через нашего отца.
Они напоили отца вином и в эту ночь, и младшая дочь вошла и легла с ним. Он и не знал, когда она легла и когда встала.

Так обе дочери Лота забеременели от отца.
Старшая дочь родила сына и назвала его Моав; он — отец нынешних моавитян.
Младшая дочь тоже родила сына и назвала его Бен-Амми; он — отец нынешних аммонитян.


Содержание:

Первая часть

В качестве вступления

Опасность инцеста

Понятие «секс»

Сущность отношений «мать-дитя»

Вторая часть

Запрет на инцест

Привлекательность инцеста

- Главный фактор
- Второй главный фактор
- «Нарциссический» фактор
- Фактор энтропии
- Четвертый главный фактор

В качестве заключения

(дополнительный материал) Страх перед инцестом причина вытеснения человеком всей своей сексуальности в целом


В качествен вступления. Психоаналитические исследования установили, что одним из основных факторов, дестабилизирующих психику человека является проблема вытеснения инцестуальных побуждений – от них крайне сложно избавиться. В этой связи, необходимо прояснить два момента. Во-первых, необходимо артикулировано обосновать опасность инцеста - недаром человек бросает огромные жизненные ресурсы на вытеснение даже его возможности. И, во-вторых, необходимо выявить факторы привлекающие человека в инцесте - несмотря на огромные жизненные ресурсы, бросаемые человеком на вытеснение возможности инцеста, последний не теряет своей энергии, требуя у человека все новых и новых жертв.

NB. Надо сразу сделать следующий, крайне важный, акцент: говоря «инцест» я имею ввиду представление человека об этом действе. Инцест и представление человека об инцесте различаются так же как и любое другое незнакомое человеку природное явление отличается от его представления о нем.

На уровне простой интуиции ума понятно, что инцест – это противоестественное действо; если человек стремится к инцесту, значит он сошел с ума. Но в сумасшествии тоже есть логика: изучением логики сумасшествия психоанализ, собственно, и занимается.

Эта работа состоит из двух разделов: в первом речь идет об опасности инцеста, во втором о его привлекательности. Потребность в рациональном обосновании присутствует в обоих случаях: и запрет на инцест и его притягательность присутствует в культуре только на эмоциональном уровне.

NB. Обоснование запрета на инцест его эволюционной деструктивностью нельзя назвать достаточным аргументом. Инцест – это именно секс, а секс не имеет к инстинкту продолжения рода прямого отношения. О том, что инцест является именно сексом мы поговорим ниже; но даже без всяких доказательств, на уровне простой житейской интуиции понятно, что сексом занимаются не для рождения детей.

Темы инцеста никогда еще не было в научном дискурсе, эта статья, по сути, первая попытка рационально обосновать как запрет, так и привлекательность инцеста. До того как я взялся за эту нелицеприятную тему, она оставалось в «слепой» зоне даже после появления психоанализа. Из теории Фрейда нельзя объяснить ни притягательность инцеста для человека, ни парализующий страх перед этим действом. Только после создания теории субъективности удалось понять как то, так и другое.

Сложилась парадоксальная ситуация – у стремления человека к преодолению своего страха перед инцестом есть рациональная поддержка в виде, например, тезиса «настоящий человек не должен идти на поводу у страха» или «истинный герой плюет на все запреты и табу», или «свободный человек свободен во всем (свободный человек свободен до конца)» и пр., а у следования запрету на инцест нет рациональной поддержки; кроме внутреннего протеста и эстетического неприятия - ничего, ни одного слова, ни одного аргумента. А сумасшедших то все больше, а их «свободные» аргументы все громче! Но это, повторюсь, до появления теории субъективности. С ее появлением стал понятен разрушительный характер сексуальных отношений ребенка с родителями; страх перед инцестом приобрел характер здоровой (нормальной) психической реакции.

Запрет на инцест, присутствующий во все времена и во всех культурах, совсем не этического свойства.

Опасность инцеста напрямую связана с его противоестественностью. Почему же секс с родителем противоестественен? Попробуем передать онтологическую интуицию языком нарратива.

Для начала нашего исследование необходимо определиться с исследуемым объектом, определить, что мы, собственно, понимает говоря «инцест».
Под инцестом правильно будет понимать секс между родителями и детьми противоположного пола - (сексуальное действо, квинтэссенцией которого является коитус), а не просто реализацию инстинкта размножения. Инцест является завораживающей возможностью (почти всегда бессознательной), сулящей человеку разрешение ряда непроходимых для него проблем, а физиологический механизм реализации инстинкта продолжения рода служит только средством ее воплощения.

Инцест – это именно секс с разнополым родителем (сексуальные отношения с однополым родителем в рамках данной статьи мы обсуждать не будем), а секс является символом взаимного(!) овладения мужчины и женщины. В этом противоречии содержится весь разрушительный потенциал инцеста. Впоследствии станет понятно, что внутренний запрет на инцест связан с тем, что он является именно сексом.

Понятие «секс». Доопределив понятие «инцест» целесообразно разобраться и с понятием «секс». А разбираться есть с чем, д/ьаже на первый взгляд очевидно, что секс - это, отнюдь, не такое простое действо, как кажется. Как говорится: «Не хочешь испортить отношения с женщиной – не ложись с ней в постель». Как бы не хотелось упростить значение данной процедуры, очевидно, что даже самый незатейливый секс является символическим действом со сложной внутренней структурой. Сексуальное взаимодействие с необходимостью оказывается необратимыми отношениями, выйти из которых достаточно проблематично.

Если не вдаваться в детали, то коитус выглядит как акт единоличной власти мужчины над женщиной (актива над пассивом), в общественном сознании он присутствует именно в таком качестве. По этому – открытому (мужскому по сути) сценарию порядочная женщина может занять пассивную, а следовательно унизительную роль, только ради деторождения, некой выгоды или долга перед мужем, на худой конец – из жалости, но никак ради собственного удовольствия, никакого удовольствия в «пассиве» общественность усмотреть не может (понятие «женский оргазм» - это совсем новое понятие, до конца еще не ассимилированное широким общественным сознанием, а потому отторгаемое им).
Стремление мужчины к роли «властителя» интуитивно понятно обществу, его оргазм, в отличии от оргазма женщины очевиден и одобряем. Но это, повторюсь, только на первый взгляд. Если приглядеться, то вырисовывается картина почти диаметрально противоположная, - в ней властвует женщина; секс в ее руках – это средство покорения и подчинения мужчины, который выступает в роли жертвы женских чар. Этот сценарий находится в общественном подсознании! В «приличном обществе» об этом вслух не говорят, но и «ткачиха» и «повариха», и «бабариха» проигрывают той, с которой «царь» ляжет в постель, под благовидным предлогом, разумеется (кстати, весьма характерно, что «третья девица» не имеет профессии). В общественном сознании лежит поговорка «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок», а в подсознании общества «Ночная кукушка дневную перекукует» («Сила женщины в ее слабости, а слабость ее бесконечна»).
Мужчины, хотя тоже вслух и не говорят, но прекрасно понимают, что их сексуальная потенция, а значит и роль «Властителя», странным образом во власти женщины. Из общественного подсознания так и рвется поговорка «Сучка не захочет у кобеля не вскочит». И мужчины, опять же в подсознании, некоторые очень в глубоком подсознании – таком глубоком, что почти не видно, крайне благодарны женщинам за то, что те дают им возможность почувствовать себя «властителем», хоть на пять минут скинуть с себя груз собственной ничтожности (я совершенно убежден, что праздник 8 марта – это мужская дань именно этой благодарности, и судя по тому, как все женщины 8 марта расцветают и гордо расправляют плечи - они всё понимают; и принимают мужскую дань своей женственности как должное).

NB. Позволю себе еще одну сентенцию на тему «Мужчина властвует пока ему позволяет женщина». Мне кажется, что именно предчувствие своей сексуальной уязвимости является причиной акцентированного мужского угнетения женщины в архаических обществах и в архаических семьях. Везде, где мужчине необходимо чувствовать себя непременно перманентным «Властителем» у женщины отобраны все права, и право голоса в первую очередь. Низведение женщины до такого «бессловесного» положения имеет только одну цель, а именно – отобрать у нее возможность сказать «Хочу еще!!». Если у женщины есть такая возможность, то мужскому самомнению конец – от «Властителя» остается только пшик с висящим членом: превращение пениса в фаллос – дело крайне проблематичное, если женщина не подыграет своей «бесконечной слабостью», - практически безнадежное.

В контексте темы инцеста, важно сделать акцент на том что секс (коитус) является квинтэссенцией процесса взаимного овладения мужчины и женщины – секс заканчивает данный процесс, делает его необратимым. Эта функция секса также находится в общественном подсознании: о ней все знают, на нее все ориентируются, но о ней никогда не говорят публично, хотя и осознают ее важность. Свадебный обряд всегда и везде заканчивается коитусом, без которого любая метафизическая символика теряет всякий смысл. Все понимают, что если мужчина женщину не «трахнул», то она еще не его жена (не его женщина), даже несмотря на штамп в паспорте и совершенный обряд венчания. И наоборот, если коитус был, то всем очевидно, что произошел некий символический акт взаимного овладения («женщина отдалась, а мужчина ее взял»), который требует формального оформления в некий гражданский союз, пусть, только в любовный; и если мужчина этого не делает (а это почему-то должен делать именно мужчина), то женщина – «дура» (или «шлюха»), а мужчина – «сволочь» (или «кобелина бесстыжая»). Одним словом, если после коитуса не образовалось вообще никакого союза, то все интуитивно понимают, что произошло, что-то аномальное; появление понятия «женский оргазм» несколько затушевывает проблему (женщина всегда может сказать, что получила оргазм и ей больше ничего не надо), но не снимает ее, осадочек, как говорится в известной поговорке, остается.

Функция «овладения» во всех своих тонкостях и нюансах стала хорошо видна после «освобождения женщины», то есть – после того как женщина получила общественное одобрение на брак по любви. До того, как женщина начала активный поиск своей «половинки» считалось, что овладевает в паре исключительно мужчина, а женщины покорно стоят в сторонке, теребя в руках платочки. Может, конечно, женщины и стоят в сторонке изображая потенциальную покорность мужчине, но рыбак здесь явно не мужчина. Он как выяснилось только рыба, а ловят женщины, и совсем не на интеллект или духовность. Нет, говорят, что на интеллект и духовность, но когда на горизонте появляется «черешня скороспелая», подсекают мужичка именно на возможность всяческого сексуального удовлетворения; женское соперничество, как оказалось гораздо суровее мужского, здесь как говориться, «пленных не берут».

Как справедливо подвел один наблюдательный человек «На какую только авантюру не способен мужчина ради секса с женщиной… превзойти его в аморальности и беспринципности может разве только женщина, решившая выйти замуж». Статистику я не веду, она в данном случае достаточно затруднительна, но из простого житейского и непростого психоаналитического опыта могу утверждать, что значительный процент ранних разводов связан именно с функцией «овладения», латентно присутствующей в сексуальном действе, в его женском исполнении. Сексуальность женщины, решившей привязать к себе мужчину, возрастает кратно по сравнению с периодом, когда «дело сделано». Проблема же в том, что это «дело» никогда не бывает сделано до конца. Как бы отталкивающе это не звучало, но отношения мужчины и женщины представляют собой перманентный выбор друг друга, - выбор, который не прекращается ни свадьбой, ни рождением семерых детей, ни угрозой раздела имущества (можно сказать, что между мужчиной и женщиной есть неустранимый зазор). И если выбор оказывается не в ее (его) пользу, то тут же следует движение на развод. Причина по которой женщина резко остывает к сексу после свадьбы достаточно сложная, но факт остается фактом – после свадьбы, когда женщина по глупости решает, что дело сделано, от ее сексуального альтруизма не остается и следа; мужчина чувствует себя обманутым в своем выборе… и начинаются большие семейные проблемы. Затем цикл повторяется; как говорится «Ничто так не украшает женщину, как развод».

Мужчина в большинстве случаев не до конца надеется на свою эрекцию, поэтому функция овладения у мужчины не совсем сексуального свойства, она базируется скорее на его способности стать организатором секса - способности взять на себя ответственность за стремительное грехопадение женщины, которое, в свою очередь, уже вызовет его сексуальное возбуждение и даст ему возможность поиграть во «Властителя».

Сущность отношений «мать-дитя». Акцентировав внимание на том, что секс есть процесс взаимного овладения мужчины и женщины, – процесс устранения некого онтологического зазора необходимо существующего между мужчиной и женщиной, - обратимся к сущности отношений мать(родитель)-дитя

NB. В обсуждаемом контексте фигуры отца и матери целесообразно считать тождественными, как для мальчика, так и для девочки. Здесь есть, конечно, свои тонкости, но будем считать, что отец, для ребенка – это та же мать, только в мужском обличии; разницей между данными фигурами сейчас можно пренебречь. Будем считать, что инцест одинаково запретен, как с матерью, так и с отцом. И хотя это не совсем так: инцест «сын-мать» для психики обоих персонажей более разрушителен, нежели «дочь-отец», но будем считать, что разрушительный потенциал обоих сексуальных отклонений равнозначен, в противном случае, мой труд рискует выйти за формат статьи.

Анализ отношения родитель-дитя начать надо с базового тезиса - «Мать для ребенка – не женщина, а отец - не мужчина».
Мать, это не женщина, мать – это уверенность(!) человека в том, что потенциальная проблема никогда не выйдет за границы его наличных способов ее преодоления. Синонимичным понятию «мать» является понятие «мой дом (дом, где ты можешь чувствовать себя «ребенком», в смысле – быть в центре «родительской» заботы и любви)». В критической ситуации, когда проблема начинает выходить за наличные возможности к ее преодолению человек всегда, либо кричит «мама», либо молится, то есть, по сути, опять же, кричит «мама» (молитва – это всегда месседж некой небесной родительской структуре: «Богу-отцу», «Матери-божьей», небесному заступнику, небесному покровителю и пр.). Установив, пусть только и надуманную, связь с «родителем» человек успокаивается, начинает мыслить конструктивно и, действительно, часто принимает правильное решение. Без наличия потенциальной возможности обратиться к «матери» за помощью человек становится совершенно беспомощным, интуитивно предчувствуя, что реальный мир – мир, в котором он должен принять правильное решение, на порядок сложнее, нежели тот, который он может себе представить. В своих работах я неоднократно делал акцент на том, что конструктивное мышление человека построено на бессознательном допущении «все со мной будет хорошо», без которого он не сможет даже дойти до ближайшего магазина.

NB. Когда человек говорит, что идет в магазин за хлебом, он неосознанно допускает, что все будет «хорошо», то есть так, как он себе представляет; а все может быть совсем не так, - его представление может быть совершенно ошибочным: и магазина может уже не быть, и хлеба там может не быть, и дойти ему туда может и не удастся. И это только поход в ближайший магазин, чего уж говорить о более рисковых предприятиях: благодаря базовому допущению человек может относительно спокойно планировать свою деятельность даже идя в атаку на пулеметы.

Мать с ребенком связаны неразрывно – ребенок не может поменять мать, мать не может выбрать себе ребенка, - именно в этом смысле мать для ребенка не женщина, отец – не мужчина.
Между мужчиной и женщиной существует непреодолимый зазор: женщина и мужчина выбирают друг друга согласно своим внутренним критериям и этот выбор длиться перманентно, о чем я уже говорил выше. Между матерью и ребенком в «норме» нет зазора, в этом и специфика, и ценность данных отношений, - ребенок совершенно уверен, что мама его, полностью его и только его. Искомое отношение с матерью можно сравнить с отношением к своему телу: человек может не любить свои руки, но поменять их на другие он не захочет никогда: своя рука в любом случае лучше, нежели любая другая как бы прекрасна и статусна она ни была.

Запрет на инцест напрямую связан с тем, что он является сексом. Заниматься с матерью сексом нельзя потому, что во время сексуального действа она превращается в женщину (для того чтобы сыну заняться с матерью сексом она должна стать для него женщиной). Во время секса с матерью сын остается без матери и в его психике наступает коллапс – исчезает необходимое предусловие конструктивного мыслительного процесса – мир становится «не материнским», жить в этом мире становится невозможно.
Во время секса с матерью сын остается не только без матери, - метаморфоза происходит и с его отцом. Видя как сын отнимает у него жену отец превращается в его врага, не переставая, правда, быть его отцом. Оставшись без матери и с отцом-врагом ребенок оказывается в совершенном бессилии один на один с непредсказуемым и агрессивным миром, совершенно потерявшим свои материнские качества (ко всему прочему, на окружающее социальное и природное пространство неосознанно проецируется образ «злобного отца», что делает окружающий мир совершенно смертельно опасным – мстящий отец может выскочить откуда угодно).
У девочек ситуация не такая напряженная: во время инцеста они теряют отца, но не теряют мать. Мать становится для дочери врагом, но при этом не перестает быть матерью, таким образом, девочка проходит инцест с меньшими потерями, нежели мальчик; главное, что инцест не вызывает коллапса в ее психике.