Субъектность (природа субъекта) ведет «связанного» субъекта к возможности быть субъектом (реализации своей субъектности) даже будучи в «связанном» состоянии.

Человек «связан» тем, что он изменить не может. Человек связан фактом своего рождения, а с ним: конкретной физиологией, генетикой, обстоятельствами и случайностями родов, невротической конституцией матери и отца, конкретным культурным и социальным контекстом, языком, конкретным семиотическим и мифологическим пространством, в котором он вынужден развиваться и пр. Все вышеперечисленное, это подсознательный уровень «связанности» человека. На бессознательном уровне (статическое бессознательное) человек «связан» актуальным уровнем своего развития – определенной плотностью своей субъектности (степенью прозрачности призмы своего статического бессознательного).

NB. На бессознательном же уровне человек «связан» своей нравственностью, то есть, бессознательным тождеством с другим человеком. О наличии данного тождества говорит специфическая дестабилизация психики, происходящая у человека даже только после попытки нанесения акцентированного вреда другому человеку. Тот, кто совершает преступление, либо уже совсем сумасшедший, либо станет совсем сумасшедшим в результате полученного опыта: «Преступление и наказание» Федора Достоевского может служить точной иллюстрацией данного тезиса. О бессознательном характере тождества человека с любым другим человеком говорит невозможность восприятия другого человека, как самого себя, - глядя на другого невозможно отрицать, что смотришь на другого (отличного от себя), хотя смотришь на самого себя. О тождестве говорит только онтологическое предчувствие «мук совести» (выраженного психического дискомфорта), которые неминуемо возникнут при совершении по отношению к другому необратимо агрессивных действий. Характерно, что агрессивные побуждения не вызывают «мук совести», а планирование и реализация вызывает.

Бессознательный уровень «связанности» можно назвать «основным», все остальные «второстепенными». «Развязывается» человек именно в статическом бессознательном. С возрастанием плотности субъектности, с увеличением прозрачности призмы статического бессознательного, все остальные виды «связанности» ослабевают сами собой: и «злой Бог» перестает быть злым, и «злая мать» теряет свой агрессивный потенциал.

«Связанность» человека, она же его «ограниченность», она же его «тело», она же его «индивидуальность», пока человек «связан» он индивидуален, он сам по себе. Потеря «связанности» грозит человеку потерей возможности собственного бытия, и растворением в бытии универсального субъекта (Бога).

Субъектность человека универсальна, «связанность» субъектности индивидуальна. Субъектность человека лишает его индивидуальности, «связанность» делает человека уникальным и неповторимым среди людей.

Смотря на свое отображение в зеркале, человек видит свою «связанность»; в гробу тоже лежит «связанность» человека, но уходящая «связанность». Вместе с телом от человека уходит и то, что с ним пришло, а именно – «связанность», но не вся, бессознательный уровень «связанности» (статическое бессознательное) может и остаться.

Человек боится потерять свою «связанность», потому что данная потеря ассоциируется у него со смертью. Эти опасения имеют под собой основание, потеря «связанности», действительно, грозит человеку смертью – его исчезновением из мира в качестве человека, но не о той «связанности», которую я назвал «подсознательным уровнем связанности», сейчас идет речь. «Связанность», уходящая вместе с гробом, по-видимому, со смертью не связана, со смертью связана разрыв человека со своей нравственностью, бессознательным аспектом «связанности».

Потеря своей «связанности» — это, фактически, смерть для человека, но не в гробу он ее обнаружит, если захочет найти, конечно. Фатально для человека потерять бессознательную (естественную) «связанность» с другим человеком, то есть, нравственность. Нравственность является производной от, по крайней мере, двух, сложно ранжируемых, факторов, каковыми, в первом приближении, являются: плотность субъектности человека и исповедуемая им идея о самом себе. Фактор «плотности…» является объективной характеристикой статического бессознательного человека, соответственно, является актуальной константой, а вот, исповедуемая человеком идея о самом себе к его статическому бессознательному прямого отношения не имеет. Если человек решается на воплощение идеи о своей априорной социальной исключительности по отношению к другому человеку, а это возможно, то это его выбор. Возможностью такого аномального выбора является субъектность человека, эпицентром которой является акт чистого своеволия. Вот именно этот акт «чистого своеволия», может стать актом «чистой безнравственности», актом, разрушающим человеческую природу человека.

Реализация человеком своей субъектности и потеря им своей «связанности» - это взаимоисключающие вещи. Реализация человеком своей субъектности предполагает принятие им своей «связанности», как возможности своей реализации. Человек, собственно, и есть определенным образом «связанный» субъект. Человек существует, как человек, пока его субъектность «связана», то есть, имеет форму. Вне «связанности», вне формы, субъектность человека как таковая существовать не может: вне «связанности» она теряет свою индивидуальность растворяясь в субъекте мира (Боге).

«Связанность» - форма субъектности человека. Форма соответствует содержанию: определенной плотности субъектности соответствует своя форма. Возможность бытия есть в субъектности любой плотности, в любой форме субъектности. В существовании любого человека заложена возможность его бытия, возможность реализации его субъектности.

И сам конфликт, сам «связанный» субъект, и потенциал к его разрешению присутствуют внутри призмы статического бессознательного. Именно в статическом бессознательном субъект мучается от бессилия, именно в статическом бессознательном субъект находит выход из своего «связанного» состояния. Выход всегда один и тот же: разрешается «основное противоречие» у всех людей всегда и во все времена одинаково, а именно, идеей о своих эксклюзивных отношениях с Богом, отношениях, позволяющих, с помощью некого «служения Богу», управлять миром. Идея неверная, хотя и вполне ожидаемая, и даже в какой-то степени логичная: человек будучи, хоть и «связанным», но все же субъектом, вправе ожидать некоторой заботы от субъекта мира, то есть, от себя же самого, разумеется, в обмен на свое хорошее поведение.

Идея неверная, потому что Бог (субъект мира) отец всем людям, то, что делает Бог каким-то образом в интересах всех людей и перетянуть его на свою сторону никому не получится. Идея неверная, но абсолютно устойчивая, в своей субъектности уверен каждый, а вот субъектность другого для человека далеко не очевидна. Более того, человеку, уже по невротической причине (из необходимости овладения «злой» матерью), необходимо единолично обладать субъектностью, единолично, так сказать, быть «божественным» ребенком. Одним словом, идея хоть и неверная, но оснований ее поддерживать у человека более чем достаточно. Эксплуатируя данную идей непосредственной реализации не получить, но символическая реализация вполне себе возможна, проблема не решается, но психотерапевтический эффект достигается, помолился человек своему Богу перед сном и спит спокойно. За этот психотерапевтический эффект человечество, собственно, и ломает копья, пытаясь отвоевать у других эксклюзивность своих молитв.

Человек хоть и «связанный», но все же субъект, а это значит, что человек соприроден истине, причем, истине в конечной инстанции. Соприродность истине – знание истины до слов, порождает не только сознание человека, но и является критерием нормы – задает точку отсчета всех возможных отклонений и, таким образом, порождает мышление человека, которое есть не что иное, как процесс разрешения человеком всех возможных противоречий своей жизни, в том числе и основного противоречия своего существования, своей «связанности». Строго говоря, только над разрешением основного противоречия мышление человека и работает, каждый человек, думая, пытается свести противоречие между очевидностью своей божественности и таким же очевидным отсутствием соответствующего продукта.

Парадокс правильного выбора не совсем правильных слов. Человек «связан» не только отсутствием всей информации о мире, в котором он субъект, человек также «связан» необходимостью непосредственной реализации своей субъектности. Образно говоря: «Бог не может оставаться в «связанном» состоянии, даже если его связал сам Бог, Бог «освободится» с необходимостью». Но для разрешения данного конфликта человеку нужно понимание конфликта, нужна идея его разрешения, нужны правильные слова. На первый взгляд, кажется, что человек, ко всему прочему, «связан» еще и отсутствием нужных слов, но тут не все так просто. Слова есть, человек не «связан» отсутствием слов, проблема в другом. Проблема в том, что человек всегда выбирает не совсем правильные, но единственно возможные для себя слова, то есть, человек каким-то образом правильно выбирает не совсем правильные слова. Психоанализ дает этому массу примеров: если какое-то правильное (уместное, точное) слово человеку не по образу, то его, буквально, начинает трясти при попытке его употребления.

NB. «Не совсем правильные слова» – это слова-символы, и как все символы являют собой искомое, но отсутствующее присутствие. Слова-символы это искомая человеком, но отсутствующая реальность – попытка человека имитировать искомую, но недостижимую (пока недостижимую) для него реальность. То, что имитируемая реальность является искомой для человека – это важно.

Разрешается, представленный выше, парадокс введением понятия «уровень эволюционного развития человека». Сознание человека, будучи соприродным истине, одобряет символическую реализацию своей субъектности в качестве возможности непосредственной реализации, одобряет потому, что она единственно возможна для актуального уровня его эволюционного развития (актуального уровня плотности его субъектности). И оно же, сознание, по той же причине, по причине своей соприродности истине, не пропускает символическую реализацию субъектности человека в качестве его непосредственной реализации, заставляя его страдать от нереализованности и искать новые возможности.

Звучит все это сложно, но тема, на самом деле, простая и интуитивно понятная всем, речь здесь идет о конфликте любви и статуса. Особенно остро его переживают люди способные чувствовать любовь (свою субъектность), но выбирающие, по невротическим причинам, статус. Кто пока еще не способен чувствовать любовь, кто пока еще переживает только из-за статуса, данный конфликт, если и ощущает, то не так остро, и просто-напросто забьет свою жену до смерти под одобрение референтного социума (это обязательный момент), если та окажется в первую брачную ночь не девственницей, или, если его с приданным обманули.

Данный парадокс можно показать «от обратного». В процессе эволюции плотность субъектности человека постепенно увеличивается, соответственно, усиливаются и все субъектные интенции, в том числе и критика принципа реальности, нарастает потребность в непосредственной реализации своей субъектности, острей становится и отторжение символической реализации. В начале эволюционного развития рефлексия «Я-Бог, а ты раб» прорывается в сознание легко и просто, практически без каких-либо доказательств; слабый принцип реальности не оказывает особого сопротивления, ничто не мешает человеку жить в мечте о своей априорной социальной исключительности.
Представленный выше парадокс не ощущается человеком остро, ничто не мешает видеть в себе «Бога», а в другом бессубъектное существо, которому при необходимости нужно просто воткнуть иголку в глаз.

По мере эволюционного развития, по мере увеличения плотности субъектности возрастает ощущение собственной субъектности и предчувствие субъектности другого. Человеку уже не так просто увидеть в себе «Бога», а в другом «раба», по мере эволюционного развития это сделать все сложнее, но в силу колоссальной желательности данного представления человек организует референтный социум и подбирает нужные для его воспроизведения слова и символы. Принцип реальности, каждый раз фиксирует неудачу, и каждый раз человеку требуется начинать заново искать подходящие слова и символы для непосредственной реализации своей субъектности, и так будет продолжаться до тех пор, пока человек не почувствует, что посредством слов и символов (особенно посредством символов априорной социальной исключительности) непосредственная реализация его субъектности не произойдет никогда, и только принятие субъектности в другом человеке даст ему в этом смысле какой-то шанс.